«В Польше нереально, чтобы президент с барского плеча отдал кому-то большой кусок земли»

Валерия (имя изменено) поступила в БНТУ после окончания архитектурного колледжа, но спустя несколько лет отчислилась.

— Не было коннекта между студентами и преподавателями, администрацией университета. Чувствовала, будто трачу время впустую, сдаю проекты для галочки, — вспоминает собеседница. — Преподаватели ставили проходные оценки даже тем, у кого были очень слабые проекты или вообще тем, кто их купил, и они об этом знали.

Преподавательский состав на архитектуре в БНТУ состоял в основном из пенсионеров, у которых представление об архитектуре из 80-х. Молодые специалисты, если они были — это просто выпускники, у которых нет опыта работы по специальности. Все в совокупности и привело к тому, что я отчислилась.

«Главное отличие — здесь важно, как ты мыслишь»

Девушка продолжала работать по специальности, имея среднее специальное образование. Однако спустя несколько лет решила получить «вышку» в Польше, и поступила в Варшавскую Политехнику.

— Отличия с БНТУ были видны уже на этапе поступления. Абитуриенты постсоветских университетов рисуют поставленный перед ними натюрморт — в нашем случае это была античная гипсовая голова. Также были экзамены по черчению и композиции.

В европейских вузах приемной комиссии важнее, как ты мыслишь. Поэтому на экзаменах дают творческие задания, когда нужно с нуля придумать некий городской сюжет, архитектурные формы. Каждый год тема экзамена меняется, к нему невозможно подготовиться на 100%, как в Беларуси.

Оценить такие работы сложно, потому что у каждого свое видение. Однако благодаря этому поступают очень разные люди, каждому из которых потом находится место в университете.

В учебном процессе тоже есть ряд отличий, отмечает студентка. Для начала, в структуре университета:

— В Беларуси ректора назначает Лукашенко, а он уже под себя подбирает администрацию. При таком подходе, по моим наблюдениям, администрация вуза настроена сохранить хорошие отношения с чиновниками и ректоратом, работает напоказ: мы тут покрасили стены и у всех пятерки. Потом приезжает глава и такой: «Ну да, вроде, все работает».

В европейских университетах, во-первых, соблюдаются академические свободы, во-вторых, иерархия идет снизу верх: преподаватели и студенты выбирают ректора и деканов. Так администрация вуза сконцентрирована на том, чтобы работать в команде.

Чувствуется, что администрация хочет быть ближе к студентам. У нас на факультете есть инициатива «кава с деканом» — студенты собираются в коворкинге, пьют кофе и общаются с главой.

Немалую роль играет и студенческое самоуправление, которое перенимает часть административных функций — организовывает мероприятия, продвигает инициативы студентов, участвует в комиссии, которая назначает социальные стипендии. 

Все это создает живую атмосферу на факультете: есть кому задать вопрос, обратиться с проблемой. И никакой дискриминации из-за того, что ты иностранец, нет. Она присутствует только в том плане, что тяжелее установить контакты. Но если человек инициативный, проблем не будет, потому что есть, куда вливаться.

В университете, помимо прочего, стараются заботиться о психологическом состоянии студентов. Валерия рассказывает, что учеба на архитектурном много кому дается непросто. Поэтому на факультете провели анкетирование, где были вопросы про выгорание и финансовые возможности студентов — так как у всех для учебы должен быть как минимум хороший ноутбук.

— Результаты выложили в открытый доступ, провели дискуссию со студентами, как улучшить учебную программу. Это и есть пример открытой исследовательской деятельности на факультете.

«Поляки открыты к дискуссии — если строят что-то спорное, готовы это обсуждать с общественностью и специалистами»

Кроме этого, отмечает собеседница «Салідарнасці», университет меняет программу под сегодняшних студентов. После каждой пройденной дисциплины студенты оценивают программу и преподавателя.

— А в БНТУ дисциплины не меняли десятилетиями. Например, было очень много ручной графики. В Европе же нет боязни, что это как-то отразится на проектах, что не будет воспитано вкуса и умения подавать проект. С первого курса все делают проекты на компьютере и подают их очень стильно. Если кому-то интересна ручная графика — рисуют от руки. И это необычно для 2025 года.

Еще одно отличие, которое меня удивило — то, что преподаватели здесь — это практикующие архитекторы. Мы как студенты всегда на одной волне с теми, кто сейчас проектирует. Кроме того, для нас организовывают встречи, конференции, знакомят с актуальными тенденциями в архитектуре. В Беларуси, к сожалению, такого не было.

Кроме того, в БНТУ часто пропускали этап идеи проекта. Сразу переходили к планировкам, фасадам. Тут нам говорят, что к архитекторам приходят за интересной идеей.

Если человек умеет мыслить широко и нестандартно, то, безусловно, он принесет что-то новое в профессию. Иногда такой реформаторский подход имеет свои минусы — могут построить нечто абсурдное. Но, во всяком случае, поляки открыты к дискуссии — если строят что-то спорное, готовы обсуждать это с общественностью и специалистами. В Беларуси же фидбека на проекты, которые строятся, очень мало.

Если он есть, то на закрытых площадках — это не позволяет развиваться архитектуре и ведет к тому, что архитекторы совершают одни и те же ошибки: построили что-то абсурдное, не слышат об этом, и дальше это штампуют.

«Не боятся экспериментировать с новыми формами»

В Варшаве Валерия не только учится, но и работает по специальности. Вот какие отличия в проектировании между Беларусью и Польшей она успела заметить:

— В Польше не боятся экспериментировать с новыми формами. Во многом благодаря тому, что здесь совершенно другой уровень финансирования — у архитекторов есть возможность избавиться от мышления, что «надо спроектировать что-то в адекватных ценах».

Финансирования хватает, что позволяет перейти на новый этап мышления: «давайте сделаем что-то классное».

В Польше стремятся думать об экологии и использовать натуральные материалы. Также реализуются социальные проекты, которые выглядят очень круто. Например, организация строила здание для бездомных людей. Могло бы выглядеть как дешевое общежитие, но сделали крутую архитектуру. У нас же, повторюсь, если архитекторы что-то проектируют, то в основном думают, как вписаться в бюджет.

Еще одно большое отличие — это распоряжение участками. В Беларуси много земли принадлежит государству, которое спокойно может продавать ее одному девелоперу. В Польше такое нереально — чтобы президент взял и с барского плеча отдал кому-то большой кусок земли.

Приведу несколько примеров. В частном инвестировании есть два подхода. Первый — построить много квадратных метров с простейшей архитектурой, продать и получить прибыль.

Второй — сразу продумать и создать хорошую атмосферу своей застройкой. Этот подход начала использовать Новая Боровая в Минске. И застройщик, и архитекторы были в этом заинтересованы. По такому же принципу сейчас строится квартал «Депо» за площадью Победы. Это элитная застройка, видно, что будет дорогое жилье. Но там есть внутренние территории, пространства для пешеходов, и туда хочется приходить.

Благодаря такому подходу архитектор может сильно повысить стоимость недвижимости, ведь там будут не только покупать жилье, но и арендовать помещение бизнесы.

Современные архитекторы стремятся к тому, чтобы в застройках не превалировала только одна функция — например, жилищная. В таком случае территория плохо развивается в том числе с экономической точки зрения.

Люди утром уезжают на работу и вечером возвращаются, дома в это время просто ждут своих жильцов. Никакой бизнес на такой территории не выживет. В идеале иметь смешанную застройку, где будет не только жилье, но и бизнес, спорт, парк.

«Историческая память — это не только обелиск в центре города»

— С точки зрения урбанистики нам не мешало бы научиться у Европы мыслить в более мелком масштабе. Возьмем район Малиновки в Минске — широкие проспекты и тротуары, большие расстояния между домами. Такой подход есть в Казахстане, Китае — во многих странах, где нет раздробления на частную собственность и сохраняются авторитарные методы управления.

Это приводит к довольно рыхлой застройке, когда, чтобы дойти до соседнего квартала, надо 10 минут идти через поле, которое не застроено, потому что через 15 лет там появится детский сад. Так теряется понимание приватного и публичного.

В Европе наиболее популярна застройка кварталами. Внутренний двор дома — это приватное, где благоустройством занимается кооператив. У нас благоустройством в основном занимается ЖЭС, и выглядит это соответствующе.

Частные застройщики у нас начинают от этого отходить, но какой процент беларусов может позволить себе жилье в элитных комплексах?

Мыслить в мелком масштабе еще и экономически выгодно. Потому что широкие проспекты — это все инфраструктура. Кто-то должен высаживать там деревья, косить. Когда-то это было дешево, но сейчас — дорого. Когда-нибудь кто-то посчитает, сколько на это уходит средств, и ужаснется.

Польша это уже поняла и облагораживает город более локально.

Помимо этого, Валерия считает, что Беларусь могла бы посмотреть, как в Польше относятся к исторической памяти города.

— Это не только обелиск в центре города о том, что была война, но и память конкретной улицы о событиях, которые на ней происходили. Это историческая табличка на здании, кусок разрушенной стены с надписью-объяснением.

В общем, локальная память на местном уровне — потому что это помнят жители города, а не насаждается сверху. Более человечный уровень, когда память передают внукам и детям.

Поляки с нуля восстановили старый город в Варшаве, Гданьске, замок в Мальборке. Так произошло, потому что это было важно для жителей. С этой застройкой ассоциировалась национальная идентичность.

В Беларуси осталось мало исторической застройки. И здесь нам необходимо менять мышление, осознавать, что это наша ценность — то, что делает город уникальным. Иначе это и дальше будут уничтожать.

Конечно, это связано и с иерархией — чиновники боятся, чтобы в какой-нибудь день не приехал Лукашенко и не спросил, что это за полуразрушенное здание. Проще снести, ведь денег на реставрацию или ревитализацию нет.

В Польше «заброшка» может десятилетиями ждать своего инвестора. И ревитализация, которую проводят в Польше — это большие деньги, которые вкладывает в том числе Евросоюз. Беларусь пока не может себе это позволить.