Чернышев: «Главная ошибка тех, кто ностальгирует по диктаторам, — убеждение, что они «поддерживали порядок» в процветающем государстве»

— Очень показателен комментарий про диктаторов: «А что, в Ливии стали лучше жить, после свержения Каддафи? А как жили до?.. Главное — свергнуть «диктатора». А то, что страна на поколение(я?) скатывается в беспредел, хаос, насилие — то такое, мелочи. Сотни тысяч убитых, покалеченных, разбитых судеб, разваленных семей. Зато демократия», — пишет Дмитрий Чернышев.

Что здесь неправда? Все.

Начнем со старый агитки про то, как, якобы, замечательно жил народ при Каддафи. Это не так.

Но самое главное в другом.

Не демократия является причиной падения уровня жизни, а диктатор, который уничтожил все гражданские институты ради сохранения своей власти.

Главная ошибка тех, кто ностальгирует по диктаторам, — это убеждение, что Каддафи или Саддам «поддерживали порядок» в процветающем государстве. Это не так. Они поддерживали фасад.

Представьте себе дом, у которого сгнили все несущие балки, фундамент и перекрытия. Чтобы он не рухнул, диктатор подпирает его со всех сторон стальными балками (армией, тайной полицией, пропагандой). Снаружи дом может выглядеть целым, в нем даже горит свет. Но уберите эти внешние подпорки, и он мгновенно превращается в груду мусора, потому что внутри него уже ничего не было.

Стабильность при диктаторе — это стабильность концлагеря. Есть четкий распорядок дня, еда по расписанию, порядок поддерживается силой.

Диктатор оставляет после себя пепелище. Любой, кто способен на самостоятельное политическое мышление — либералы, умеренные националисты, социал-демократы — физически уничтожается, сажается в тюрьму или изгоняется из страны. Независимые суды, свободная пресса, парламент, профсоюзы, волонтеры и прочие некоммерческие организации — всё это заменяется симулякрами, полностью подчиненными диктатору.

Государственные институты перестают работать на благо общества и начинают работать на сохранение власти одного человека. Любые горизонтальные связи между людьми подавляются. Людям запрещено доверять друг другу, они должны доверять только «лидеру нации».

Когда диктатора свергают, в стране образуется политический вакуум. В стране не остается ничего, кроме единственной партии чекистов и функционеров. И в эту пустоту немедленно устремляются самые живучие, самые радикальные и самые примитивные формы организации, которые смогли выжить в подполье или были созданы самим диктатором для борьбы с врагами: радикальные исламисты, племенные ополчения, криминальные банды, солдаты, вернувшиеся с фронта с оружием, национальная преступность.

Диктатор не терпит рядом с собой умных и самостоятельных людей. Его окружение — это не талантливые управленцы, а лояльные исполнители и льстецы.

Результаты «отрицательного отбора» трагичны — наверх пробиваются не самые компетентные, а самые преданные и беспринципные. Вся система управления деградирует.

Диктатор никогда не готовит себе преемника, потому что видит в любом потенциальном преемнике угрозу. Он не строит систему, которая будет работать после него. Его главная цель — умереть в своей постели.

Когда такой лидер исчезает, оставшаяся «элита» оказывается абсолютно неспособной управлять страной. Они умеют только воровать и выполнять приказы, но не договариваться, не искать компромиссы и не строить сложные системы.

Ирак и Ливия — это искусственные государства, чьи границы были начерчены колонизаторами. Внутри них находятся разные, часто враждующие группы (шииты, сунниты и курды в Ираке; племена Триполитании, Киренаики и Феццана в Ливии). Диктатор не решает эти конфликты. Он их замораживает с помощью жесточайшего террора.

Он правит по принципу «разделяй и властвуй», часто поддерживая одну группу против другой, чтобы сохранить свою власть. Когда его железная рука исчезает, все эти подавленные, накопленные обиды, исторические счеты и взаимная ненависть вырываются наружу с удвоенной силой. Начинается гражданская война, потому что не существует никаких легальных механизмов (судов, парламентов) для решения этих споров. В Югославии произошло то же самое.

Представьте себе хирурга, который удаляет раковую опухоль. Сразу после операции пациенту очень больно, он слаб, у него ноют шрамы. Он чувствует себя хуже, чем до операции. Значит ли это, что операцию не нужно было делать? Нет, потому что без нее опухоль (диктатор) все равно бы его убила, только медленнее и мучительнее.

Диктатор и был этой болезнью, а хаос после — это тяжелый, но неизбежный период восстановления.

И в России будет то же самое — уровень жизни неизбежно резко упадет. Все, что делает Путин сегодня — увеличивает стоимость своего поражения.

Каждый месяц войны будет стоить России потом минимум полгода Великой Депрессии, разрухи и нищеты. Но дураки (или платные боты) будут вздыхать и цокать языком — а как же хорошо мы жили раньше при Путине. Как похорошела Москва, как все работало 24 часа в сутки и все рестораны были забиты. Это проклятая демократия во всем виновата.